«Все животные равны, но некоторые животные равнее других». Дж. Оруэлл «Скотный двор».

Поразительно, до чего часто похоже то, что происходило сто лет назад с современными нам событиями: все те же халатность, нераспорядительность, воровство, хамство и т.д, и т.д. Особенно это касается всего, до чего добирается чиновьничья братия. Вот, например, официальные торжества. Стоит возвести какой бы то ни было праздник на официальный уровень – все, пиши пропало: от тоски проводимых мероприятий засхнуть можно будет. Ну и, естественно, тут же объявятся более и менее причастные к торжеству. И ничего не поменялось за последние минимум сто лет. 

20 марта 1909 года в Харькове чествовали Гоголя, со дня рождения которого исполнилось 100 лет. В честь классика переименовали одну из центральных улиц, которая до того называлась Кокошкинской, по имени одного из харьковских генерал-губернаторов, и открыли в торжественной обстановке памятник. Это торжественное открытие стало темой недельных итогов, которые подводил в «Южном Крае» журналист под псевдонимом Юс. В воскресном номере от 22 марта 1909 года он напечатал фельетон «Гоголевская неделя». Ниже он приводится с незначительными сокращениями.

Освящение памятника Н. В. Гоголю в Харькове, 20 марта 1909 г. Фото из «Иллюстрированного прибавления» к «Южному краю» от 22.03.1909 г. 

Гоголевская неделя

Отчетная неделя имеет официальное наименование: Гоголевская неделя. 
Собственно, была только гоголевская «пятница», но так как всю неделю к этой пятнице готовились, по крайней мере, говорили о ней, складывалось такое впечатление, как будто всю неделю чествовали Гоголя.

Только Гоголь мог бы нарисовать всю картину «чествования Гоголя» в нашем городе в «назидание потомству». Нам, с нашими скромными силами, не справиться с этой задачей. Мы можем только рассказать о том, что было, дать тот сырой материал, из которого будущий Гоголь напишет пьесу «Юбилей».

.........................................................................................................................................

– Кто был на освящении памятника? - спросила меня жена, когда я пришел домой.

– Были ученики городских школ.

– Ну, а дальше?

– Были представители администрации.

– А еще?

– Были представители университета во главе с ректором.

– Потом?

– Были представители городского самоуправления.

– Ну?

– Были представители печати.

– Представители, представители, представители! - рассердилась жена. – А публика была? Жители города были?

– Были триста городовых и жандармов.

– Было тесно?

– Тесно было на крышах соседних домов, а площадь была пуста, на прилегающих улицах не было живого существа.

– Почему же мне не дали билета? Почему мне сказали, что все билеты розданы?

– А ты кто такая? - рассердился я в свою очередь. 

– Почитательница Гоголя.

– Почитательница? Что такое почитательница? Звание такое или чин? Нет, брат, дудки – у нас город такой: нечто есть представитель, а не представитель – пустое место, абстракция, вообще – ничто. 

Что вышло из ссоры фельетониста с женой, едва ли может интересовать читателя и историка. Но, придя в настроение более чем меланхолическое, я, естественно, предался мрачным думам.

– Хорошо, представители, - думал я, - представители так представители. Почему же не было представителей:

-Среднеучебных заведений
-Адвокатской корпорации
-Медицинского общества
-Публичной библиотеки
-Обществ взаимопомощи
-Профессиональных союзов.

И еще, и еще... Гораздо легче перечислить бывших представителей, чем неявившихся. 

И я думал: 

– Неужели так равнодушны харьковцы к Гоголю?

Но я вспомнил толпы людей, которые с завистью смотрели на «счастливцев с билетами». Я вспомнил группы людей на крышах домов. И я подошел к жене и виновато произнес: 

– Почему тебе не дали билета?

Триста полицейских ограждали памятник от:

- Не-представителей.

А внутри собралась маленькая кучка людей и смущенно смотрела вокруг:

– Неужто мы – весь Харьков?

Вообще, было чем смутиться и чему удивляться.

– Почему памятник убран желтыми лентами? - спрашивали в толпе.

Нашлись комментаторы.

– Желтый цвет австрийский, - объяснял один.

– Значит, в честь аннексии? - подхватил другой.

– Желтый цвет символизирует Яичницу.

– Какого Яичницу? - спросил один из «представителей», большой знаток Гоголя.

– Одного из женихов в «Женитьбе», того именно, который, не видав еще невесты, успел осмотреть дом, постукать стены и изучить приданое всесторонне.

– Это намек? - произнес другой «представитель» и обиделся, и даже хотел уйти.

Так был освящен маленький памятник-наперсток.

Не-представители потеряли очень немного.

Но очень много потеряла комиссия, устраивавшая торжество, что все упреки падают только на нее одну. По крайней мере, по желанию комиссии был огражден полицией доступ к памятнику даже после его освящения.

Не-представители спрашивали: 

– Чего боялась комиссия? Чтобы кто-нибудь не стащил памятника?

Вероятно, именно этого. 

Потому что уже по окончании торжества памятник был огражден от «не-представителей» цепью из скамей. Двое полицейских стояли на страже, оберегая фортификации. 

Не-представители толпились вокруг, умоляли:

– Допустите к памятнику!

– Мы почитатели...

– Дайте цветы положить...

– Разрешите венки посмотреть.

Одна дама, впрочем, добилась и, после долгих увещеваний, была допущена к возложению цветов. Но эта дама очень настойчива и, кроме того, эта дама не имеет того страха, который характеризует всех вообще:

– Не-представителей.

Юс.